Стеклянный Дворец - Гош Амитав

«Стеклянный дворец» — это история, которая захватывает и не отпускает. В ней война соседствует с тишиной детской комнаты, а судьба империи переплетается с лёгкими прикосновениями рук. Амитав Гош написал роман, где личное и историческое слились так тесно, что их уже не различить.
Всё начинается с громового раската — странного и пугающего, прозвучавшего над Мандалаем в ноябре 1885 года. Это не просто звук пушки. Это предвестник перемен.
Раджкумар — сирота, мальчик без прошлого. Ему всего одиннадцать, он работает в харчевне и каждый день любуется сверкающим огнями дворцом, мерцающим через ров. Он упрям и сообразителен и отчаянно хочет вырваться в мир, где его жизнь будет значить что-то большее. Девочка Долли, ровесница Раджкумара, живет совсем в другом мире. Она служит при королеве Бирмы и обитает в Стеклянном дворце, среди золота и шëлка. Долли тихая и покорная, почти невидимая, но ее глаза видят всë: преданность и предательства, боль и падение империи.
Из-за свержения королевской семьи британскими войсками жизни Долли и Раджкумара пересекаются и меняются навсегда. С этого момента начинается путешествие длиною в столетие, из колониальной Бирмы до независимой Мьянмы, от полей с тиковыми деревьями до университетов, от королевских покоев до джунглей, через любовь и войну, утраты и новые надежды.
Слушайте в мастерском исполнении Алексея Багдасарова семейную сагу, охватывающую целую эпоху и огромный регион.
Пресса о книге:
«Доктор Живаго для Дальнего Востока», — The Independent
«Судьбы Раджкумара и Долли окажутся напрямую связаны с судьбой Индии, Бирмы и Малайзии. Читателей ждут переплетение судеб, разные сословия героев, яркие детали и историческая достоверность», — Анастасия Скорондаева, «Российская газета»
«Гош раскатывает и раскатывает свое многоцветное историческое полотно — глаз не оторвать! — и даже когда в Бирму японскими танками приходит Вторая мировая война, когда индийские офицеры в британской армии начинают задаваться вопросами, почему они гибнут за чужие флаги, текст Гоша не превращается ни в манифест, ни в политическое высказывание, а остаётся большим романом», — Наталья Ломыкина